«Сурковщина 2.0»

Статья впервые опубликована в издании SVTV 06.02.2022.

Потерянная молодежь

Результаты последних протестов, если отталкиваться от повода, их вызвавшего, сложно назвать «успехом оппозиции». Навальному дали реальный срок и отправили в колонию (надо отметить, что «судебные заседания» он умело использовал как трибуну и превращал в нескончаемый карнавал), а уровень одобрения деятельности Путина хоть и снизился, но лишь незначительно. И даже сам фильм про дворец посмотрели далеко не все граждане России, несмотря на заоблачное по меркам роликов ФБК количество просмотров.

Но есть одна сфера, в которой оппозиция празднует победу, и с ней, кажется, невозможно спорить ни одному кремлевскому пропагандисту. На все тактические поражения оппозиционеры заявляют, что стратегически они уже победили: путинский режим окончательно потерял молодежь, а, значит, обречен. Это вопрос времени. Вот, например, очень показательный пост Ильи Яшина от 21 января на эту тему.

И, думается, спорить с тем, что путинский режим отторгается абсолютным большинством молодых людей, и правда невозможно. Едва ли кто-то из политических акторов может приписать себе победу в том, что касается полного завоевания их поддержки. Но о какой-либо мобилизации молодежи в поддержку Путина или «Единой России» речи даже не идёт. Максимум — малочисленные флэшмобы да выступления разного рода членов молодежных парламентов и других бесполезных имитационных институтов, куда идут за карьерными перспективами на госслужбе.

Верхом креатива кремлёвских технологов, стремящихся показать поддержку президента среди молодых и наличие «диалога» с ними, стало его общение со студентами по видеосвязи — зрелище крайне жалкое даже по меркам путинской пропаганды.

И глядя на то, как меняются настроения в российском обществе и география протестов, резонно предположить, что где-то в кабинетах на Старой площади задались целью выработать новые подходы к работе с молодежью, окончательно терять видимость поддержки которой ни в коем случае нельзя (она необходима даже имитационной демократии). Опыт такой работы у «них» уже есть.

Старая «сурковщина» в «молодёжке»

С именем Владислава Суркова связан период российской политической жизни 2000-х и 2010-х. Не меньше, чем внутриполитическими проектами, Сурков запомнился впечатляющей пиар-работой, направленной на создание имиджа «серого кардинала» российской политики. И она принесла свои плоды, несмотря на то, что при анализе реальных результатов его работы приходится маневрировать от провала к неудаче и снова к провалу.

Дискуссию о том, чего в итоге было больше — достижений, часть из которых до сих пор может быть неочевидна человеку «извне», или провалов, которые напротив, видны невооруженным глазом — можно вести долго. Но есть одна сфера, в которой участие Суркова не подвергается сомнению, как и результаты его работы. Это молодежная политика.

Начало девяностых отметилось включением молодёжи в разнообразные политические течения, часто леворадикальные и маргинальные (анархисты, анархо-синдикалисты, разного рода коммунисты и т.п.). Или напротив крайне правого консервативного толка (РНЕ и различные национал-социалисты, национал-большевики и др.). Большая часть таких молодых людей происходила из рядов студенчества.

Студенты также объединялись в профсоюзы: одним из крупнейших стал профсоюз «Студенческая защита». Он появился после «Марша на Кремль» 12 апреля 1994 года, когда из-за массовой невыплаты стипендий студенты, всего около 3 тысяч человек, прорвались через ОМОН в центр Москвы и даже на Манежную площадь. Требования студентов тогда были выполнены: стипендии выплатили в течение месяца. Впрочем, после этого «Студенческая инициатива» начала быстро деградировать и вскоре фактически перестала существовать. Однако это был первый в постсоветской России пример массовой самоорганизации студентов вокруг интересов студенчества.

Молодежь, проявившую навыки самоорганизации, солидарность и субъектность, заметили. Первыми «осваивать» её начали политические партии. Сначала коммунисты в 1999 году создали Ленинский коммунистический союз молодёжи Российской Федерации. Затем в 2000 году возникла «Молодая гвардия» Единой России, в том же году — «Идущие вместе». Свои молодёжные крылья вскоре появились у ЛДПР, «Яблока» и «Справедливой России». С 2001 года проводился Всероссийский студенческий форум.

Но это было ещё не всё. Далее начался настоящий парад молодежных движений, создаваемых Администрацией президента. Они были нужны для борьбы с оппозицией, её лидерами, правозащитниками, неподконтрольными журналистами и вообще всеми, кто представлял угрозу режиму. Владислав Сурков стал одним из архитекторов этой системы искусственных молодёжных движений, которые должны были сделать политизированную молодёжь лояльной.

В 2005 году было создано движение «Наши», которое позиционировалось вовне как антифашистское, но фактически занималось провластной агитацией. «Нашист» со временем станет нарицательным для обозначения всей провластной молодёжи, продающей свою лояльность за карьерные перспективы.

«Наши» развивали проекты в самых разных областях — от здорового образа жизни до борьбы с «хамством на дорогах», но со временем стали прочно ассоциироваться с массовкой на проправительственных митингах. Тогда же появилась «Россия молодая», которая строилась именно как студенческое движение, предназначенное для молодых интеллектуалов, не веривших, что можно построить карьеру в «Наших» или «Молодой гвардии».

Во главе «России молодой» стоял Максим Мищенко, который позднее станет депутатом Государственной Думы пятого созыва от «Единой России» и будет входить в состав Общественной палаты России. А в 2017 году, давно отойдя от значимой провластной работы, будет отправлен в колонию за мошенничество с грантами.

Сама же «Россия молодая» в итоге не объединила никаких интеллектуалов, а стала лишь заниматься аналогичными «нашистам» задачами: например, доносили в ректорат о студентах-оппозиционерах.

В 2005 году был создан Евразийский союз молодёжи, который должен был сделать националистов более управляемыми. В конце того же года было создано движение «Местные», строившееся как объединение политизированных экологов. В 2006 году запустили проект «Гражданская смена», который был призван оттянуть на себя либеральную молодёжь и не дать ей присоединиться к оппозиции. С 2007 существовало фактически военизированное движение «Сталь», которое должно было противостоять уличным акциям протестов, но более агрессивно, чем «Наши». Главным «оружием» движения стали барабаны, которыми они пытались заглушать неугодных.

Прокремлевские движения оставались востребованными до начала 2010-х, пока им удавалось убеждать своих кураторов, что у них действительно получается «давить» уличную оппозицию и оттягивать к себе политизированную молодёжь. Чтобы показать это, в крупные города на митинги массово свозили активистов из регионов.

Однако иллюзия контроля рухнула после первых же массовых протестов на Болотной площади в 2011 году. Тогда сторонники действующего режима не смогли создать ничего сколько-нибудь значимого по сравнению с выступлениями там и в условиях первого сильного кризиса власти показали, какими пустышками в действительности являются.

С 2012 года начался спад протестных настроений: оппозиция была сильно деморализована. После сильнейшего закручивания законодательных гаек и введения репрессивных законов, по которым активные участники протестов и просто случайные участники митингов стали получать большие штрафы и реальные тюремные сроки, уличная угроза на время исчезла, и провластным активистам стало особо не с чем бороться.

Это было время аполитичности, когда молодые люди стали избегать участия в политике в пользу других видов общественной работы — например, благотворительности и волонтерства. Та уличная политика, в противовес которой создавались все эти барабанщики-массовики, почти исчезла. А с ней исчезла и необходимость в карманных организациях, — тем более что их грязные методы работы с массой провокаций порождали много негатива. Так как их связь с властью была очевидна, этот негатив всё чаще начинал переходить на тех, кто их деятельность оплачивал.

Начинается сильное сокращение финансирования, испарение большей части сторонников, понявших, что «тему задвинули», а затем и ликвидация уже ненужных организаций, которые без заливания их ресурсами оказались токсичными пустышками. Вслед за десятилетием востребованности на политическом поле молодёжные провластные организации пришли в упадок.

Протесты 2021 года и ответ власти

Начавшись ещё в 2019 году и закрепившись в эпоху ковида, рост протестной активности повлёк за собой и всё большие издержки власти при преследовании политических оппонентов. Эти тенденции не обходят стороной и студенчество.

Например, студенты делают первые попытки отстоять своих преподавателей, увольняемых по политическим мотивам. Они же запускают информационные кампании и сбор средств для помощи задержанным студентам.

В этих условиях власть пытается показать «поддержку молодёжью национального лидера», но делает это, сгоняя студентов на комичные флэшмобы под выдуманными предлогами, в последний момент объявляя, что нужно будет петь песню о преданности Путину. А в школах — предлагая ввести должность советников директоров по воспитанию.

Возникает ощущение, что эти акции запускает какой-то штатный пиарщик провинциального мэра, пиком карьеры которого было участие в перевыборах где-нибудь в 2007 году, или просто силовик с головой, заточенной под амбразуру. Это убого.

И видно это не только с нашей, «оппозиционной», стороны, всё это видят и понимают «там». Понимают, что срочно нужно придумывать что-то другое, иначе любая попытка имитации поддержки среди молодёжи будет бить по режиму ещё сильнее, чем протесты.

Своё слово сказал даже патриарх: на подрастающее поколение, по его мнению, огромное влияние сегодня оказывают средства массовой информации, телевидение и интернет, с которыми родителям трудно конкурировать.

Поэтому если мы хотим иметь по-настоящему светлое будущее для нашего народа, для Отечества нашего, мы должны о многом подумать в эти особые дни. Подумать о том, как формируется сознание нашей молодежи, какие силы влияют на сердца и души, как выстраивается информационный поток, который сегодня поглощает современного человека, какими идеями наполнен этот поток.

«Сурковщина 2.0» или «малофеевщина»

А когда у власть имущих накапливается подобный уровень беспокойства, они начинают выделять огромные ресурсы на какие угодно проекты, нередко больше для самоуспокоения, чем для результата. Мало того, что эти проекты могут быть инициированы самой АП — вокруг достаточно других акторов, которые и без этого рады предложить свои услуги и идеи.

И вот появились первые проекты, которые, похоже, будут предлагать АП в качестве варианта для масштабирования. Околокремлёвские структуры Малофеева, отвечающие в нынешней подконтрольной Кремлю политической конфигурации за национализм, запустили в Москве «русскую студенческую корпорацию». Такие же клубы были наспех созданы в Краснодаре, Санкт-Петербурге и Омске.

Думаю, нет необходимости рассказывать о том, кто такой Константин Малофеев. Его биография, портфолио общественных проектов и связь с Кремлем гуглится очень просто. Для иллюстрации приведу только пару его цитат:

Мы считаем, что Путин послан нам Богом. С его приходом Россия встала с колен и заставила уважать себя во всем мире.

Мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы Президент Путин как можно дольше оставался у власти. А если для этого понадобится изменить Конституцию — так эта необходимость назрела уже давно!

Удивительно, но оправдывая своё участие в студенческих проектах Малофеева, разного рода национально ориентированные политические активисты не находят ничего лучше, чем сравнить ситуацию в современной России с 1917 годом и прикрыться «желанием бороться с революцией».

Было бы полезно, если бы нац-whoever хотя бы немного изучили историю русского студенчества и узнали, что такое «чистые академисты» и провластные «академисты-черносотенцы», и почему вторые в итоге стали изгоями в высшей школе как для основной массы студентов, так и для почти всех преподавателей. Они составляли жалкие 3-5% от общего числа студентов, даже несмотря на значительную поддержку властей, и в итоге лишь усилили радикализацию основной массы студенчества.

Вот как о черносотенных «академистах» отзывались профессора в начале XX века:

При этом большинство профессоров относились враждебно именно к «академистам-черносотенцам», не считая «чистых академистов» чем-то плохим. Профессор Томского технологического института Н. М. Кижнер опубликовал в печати заявление, которое содержало следующие слова: "Выражая свое сочувствие М. Р. Бейлину, я в то же самое время думаю, что оскорблен не сам М. Р. Бейлин, сколько высшая школа, в которой появилась эта гнойная язва студенческой жизни, язва, которая имеет дерзость назвать себя академической корпорацией; то, что теперь называется академизмом, — разве это академизм в истинном смысле этого слова? С этим словом связывается не представление о студенте, преданном науке, а о погромщике с дубиной в руке, а иногда и с револьвером. Но я верю, что с мраком нашей жизни исчезнет и псевдоакадемизм из высшей школы.

С нынешними малофеевскими корпорациями всё как сто с лишним лет назад с политизированными академическими корпорациями, которые не только ездили на приёмы к императору и высшим сановникам, но и финансировались из средств МВД фактически по статье расходов на полицейскую агентуру. Причём сам Столыпин, будучи министром внутренних дел, пытался противостоять политизации создаваемых студенческих корпораций, но другие провластные силы всё равно затягивали их все глубже в черносотенство, убивая надежду предотвратить антиправительственную политизацию основной массы студентов.

Что это: лицемерие или чудовищная неграмотность и незнание собственной истории людьми, которые называют себя националистами?

У этих сообществ нет субъектности, они создаются на деньги всем известных структур, связанных с Кремлем. Постсоветским Кремлем, который проводит последовательную русофобскую политику (и сами националисты многократно высказывались об этом). И никаких противоречий у этих русских националистов-«академистов» не возникает.

Молодых людей нужно учить не «бороться с революцией» (которой не будет, вот же спойлер), а вовлекаться в политическую жизнь и приобретать субъектность. Малофеевские корпорации же только усиливают аполитичность и весь набор сопутствующих проблем, включая выученную беспомощность. Группа молодых людей с куратором на зарплате, организующем их встречи, не имеет ничего общего с самоуправляемыми и независимыми сообществами.

С помощью таких имитаций власть хочет завести ещё больше националистов в подконтрольную ей область и «обезвредить» их. В данном случае это касается ещё более узкой ЦА: студентов правых взглядов.

Почему «Сурковщина 2.0» может не состояться

Начнётся ли новая «сурковщина» в молодежной политике? Пока мы не можем точно этого предсказать, ведь проявились лишь первые её ростки («малофеевщина»), и, к тому же, хочется верить, что в АП не найдется людей, готовых влезть в это так глубоко ещё раз. А в стане национально-ориентированной молодёжи найдется мало людей, желающих пойти по дорожке, протоптанной на кремлёвские деньги.

Но главной причиной, по которой новая «сурковщина» может не состояться, является сама власть, а точнее выбор, который перед ней стоит, и те, кто этот выбор будут делать. Силовой блок, который всё больше становится ответственным за подавление протестной и оппозиционной активности, не очень верит во всю эту имитацию, развалившуюся как плохая декорация при первых же мощных протестах в 2011 году.

Верят же они в репрессивные меры и акты устрашения, которые могут отпугнуть какую-то часть протестно настроенной молодёжи. В то же время и в использование исключительно силового и репрессивного подхода мне не верится. Всё-таки ещё далеко не все рычаги были отданы в руки силовиков, да и к результатам их работы на долгом горизонте, уверен, есть большие вопросы.

Поэтому сейчас «там» делают выбор между этими двумя вариантами — имитация поддержки и репрессии — возможно, пытаясь найти некое сочетание подходов.

Так что впереди нас, скорее всего, ждёт неприятное сочетание репрессий и давления, перемежаемых созданием лояльных молодежных структур, которые и дальше как могут будут демонстрировать свою преданность и отсутствие какой-либо политической субъектности на фоне своих сверстников, которых трамбуют в автозаки и не допускают до выборов в качестве кандидатов.

Почему молодёжь всё равно идёт в такие проекты?

Зависимость и искусственность таких, созданных сверху, сообществ слишком очевидны, чтобы можно было утверждать, что их сторонники не понимают, куда вступают. Серьёзно, неужели кто-то правда осмелится сказать, что эти юноши и девушки не в состоянии за пару минут прогуглить, куда именно они идут и кто стоит за этими проектами? Если и правда нет, то... это просто фантастически ужасная выборка человеческого капитала. Но почему они всё равно идут по этому пути? Почему не создать что-то своё?

Любой, кто когда-либо участвовал в создании сообщества на основе настоящей самоорганизации снизу отлично знает, что первые несколько лет существования такой организации — это история выживания. Когда люди извне слушают рассказы таких активистов о том, как они создавали своё сообщество, то их, как правило, поражает то, с каким запалом, гордостью и блеском в глазах они рассказывают о том, что просто не распались.
Казалось бы, вы просто продолжили иногда собираться вместе, даже не начали ещё делать ничего заметного сообща, откуда такая гордость?

Все, кто проходил через это, знают, что именно приходится преодолевать в первое время. Внутренние конфликты при определении того, какое сообщество, для кого и зачем мы создаем. Конфликты при распределении полномочий внутри. Конфликты при принятии каких угодно решений. Постоянная нехватка ресурсов. Взаимная подозрительность и опасения, что вокруг полно тех самых товарищей майоров. Одним словом, первые месяцы (в самом лучшем случае), а зачастую и годы — это время выживания сообщества, и большинство эту яму не преодолевают и остаются в ней навсегда.

Но всё это и дает основную пользу участникам сообщества. Развитие лидерства, дипломатии, навыков коммуникации и совместной работы происходит как раз в этих сложных условиях. Это и есть главная польза, которую сообщества несут своим членам. Дальше уже начинается аккумулирование большего количества ресурсов с течением времени, но главная польза для личностного развития — в этом первом сложном этапе. И он повторяется для каждого нового поколения членов сообщества, просто в менее тяжелой форме, чем для основателей.

Сообщества же, созданные сверху, избавляют своих членов от всех этих проблем. Не нужно чувствовать себя безумцем и ловить на себе подозрительные взгляды, агитируя первых единомышленников — есть солидная организация, которая всех пригласит за тебя. Не нужно проходить через ожесточенные дебаты и внутренние конфликты, определяя цели и облик сообщества — их установят за тебя. Не нужно считать каждую копейку — деньги для вас найдутся, вам снимут помещение и смогут оплатить досуг.

Плата за эту легкую дорогу — отсутствие того личностного роста и развития, что происходит в настоящих самоорганизующихся сообществах. Такие, созданные сверху, объединения не развивают лидеров, а учат молодых людей тому, как идти за кем-то, кто всё сделает за них, и тому, как торговать своей лояльностью. Так происходит отказ от субъектности.

И что с этим делать?

Ответ здесь только один, и его озвучивали уже столько раз, что он начал превращаться в мантру. Нужно создавать настоящую самоорганизацию, на фоне которой имитационные провластные проекты смотрятся откровенными пустышками и манипуляцией не в интересах студентов и молодёжи в целом.

Есть одно крайне важное отличие нынешнего этапа от «сурковщины» нулевых и десятых. Тогда действительно почти не было примеров низовой самоорганизации, как и граждан, занимающихся просвещением по этой теме. Строго говоря, у этих кремлёвских проектов попросту не было конкурентов и альтернативы. Сейчас же положение дел принципиально иное: такие примеры есть.

Из самых очевидных для «правых» студентов — корпорация Fraternitas Ruthenica. Есть и другие, менее крупные сообщества, часто не политизированные, идеологически нейтральные и объединяющиеся, например, вокруг общих карьерных или научных интересов. Их всё ещё мало, но они есть. В конце концов, даже если не получается найти что-то близкое среди существующих сообществ, всегда интересно создать что-то своё, а советом вам смогут помочь более «взрослые» объединения.

И уж точно не стоит в молодые годы влезать в мутные и бесполезные околокремлёвские истории, которые не дадут пользы, но могут оставить на вас пятно. России нужны будущие лидеры, а не «нашисты» в имперской обертке. Участие же в малофеевских корпорациях дискредитирует всё национальное движение (что, собственно, и нужно власти, чтобы его приверженцы так и остались небольшой и неопасной группой, лишенной субъектности).

Независимые сообщества совсем не обязательно должны участвовать в политике именно как сообщества (я считаю, что, скорее, совсем не должны, потому что попадут под чьё-то влияние), но должны объединять граждан, которые хотят и могут заниматься политикой и общественной работой на частной основе за их пределами. Аполитичность и отсутствие субъектности — зло, с которым они должны бороться, а не взращивать которое.

Студенчество России, основанное на самоорганизующихся сообществах, умеющих сотрудничать друг с другом, обязательно возникнет, и уже начало прорастать в высшей школе. Главное — кооперироваться и не повторять ошибок и пороков аналогичных объединений за границей и из нашего прошлого. Это сложный путь, но он самый интересный и полезный для самих же участников.