Студенчество после Путина: возродить и обустроить. Часть II: Студенчество в РФ, или Имитационные сообщества

Статья впервые опубликована на Sygma 18.01.2023.

В предыдущем тексте я рассказал об истории студенческой самоорганизации в России до 1917 года. Здесь же я предлагаю поговорить о том, что происходило после крушения коммунистического режима и вплоть до настоящего момента.

Вместе с Перестройкой и распадом СССР открылось окно возможностей для создания самых разных общественных объединений — в том числе студенческих. Однако за вспышкой активности студентов — прежде всего, политизированных — последовал скорый спад, и самоорганизация осталась на крайне низком уровне. Государство, быстро сменившее демократические декорации на авторитаризм, предприняло все усилия, чтобы сделать студентов управляемыми, предоставив им множество имитационных организаций, на деле не способствующих реализации никаких целей и проектов, кроме как тех, что выгодны властям.

Общество в России осталось атомизированным — это справедливо и для российского студенчества. За тридцать с лишним лет в стране так и не появилось крупных независимых студенческих объединений, ни коммерческих, ни социальных, ни политических. Тем не менее, за эти годы произошел ряд знаковых студенческих протестов — о них и о том, что делало государство, чтобы деполитизировать молодежь и поставить ее под контроль, нужно знать и помнить, чтобы не повторить ошибки, и чтобы в грядущую эпоху перемен студенты вновь стали мощной силой, как это было в годы поздней Российской Империи.

Смена эпох и первые попытки студенческой самоорганизации

Пробуждение студенчества как независимой группы со своими интересами и запросом на участие в общественной жизни началось с конца 1980-х годов. В 1989 году в вузах СССР прошла череда бойкотов военных кафедр против отмены отсрочки от призыва, обязательной военной подготовки и приоритета военной кафедры над основным образованием. В результате почти все требования студентов были удовлетворены: обучение на военных кафедрах стало добровольным, при подготовке учитывались гражданские специальности студентов, были отменены политзанятия и др.

После роспуска комсомола по всей стране стали в большом количестве создаваться молодежные организации самых разных видов: от неформальных кружков до профсоюзов и политических объединений. Возник даже ряд небольших молодежных коммунистических объединений, несогласных с самоликвидацией комсомола. Многие студенты принимали активное участие и составляли костяк радикальных политических объединений, таких как Национал-большевистская партия Лимонова (НБП) и «Русское национальное единство» (РНЕ) Баркашова

Были и примеры чисто студенческих объединений, например, профсоюз «Студенческая защита». Он возник после «Марша на Кремль», организованного студентами 12 апреля 1994 года из–за массовой невыплаты стипендий. В нем приняли участие около 3 тыс. человек. После боев с ОМОНом студенты смогли прорваться на Манежную площадь и к ГУМу, а около 60–80 из них пострадали в столкновениях. Требования студентов были выполнены — стипендии выплатили в течение месяца, и это стало одним из первых примеров самоорганизации студентов в постсоветской России для отстаивания своих интересов. «Студенческая защита» на какое-то время стала точкой притяжения для студентов с левыми политическими взглядами, стремившихся добиться от государства тех или иных социальных преференций. Впрочем, порой акции организации принимали форму пьяных дебошей, а ее идеологическая составляющая ушла не сильно дальше лозунга «капитализм — дерьмо!»

Во второй половине 1990-х годов, особенно после финансового кризиса 1997–1998, расходы на образование были очень сильно урезаны — еще значительнее сократились меры поддержки студентов и научных сотрудников. Чтобы решить проблему нехватки средств, власти попытались провести реформу по коммерциализации образования. Она включала в себя отмену многих стипендий и других выплат студентам, сокращение числа вузов и вообще максимальную замену бесплатного образования платным. Этот проект получил название «реформа Асмолова — Тихонова» по именам чиновников, его запустивших.

Он вызвал массовое негодование: по всей стране прошли студенческие выступления. Хотя власть и старалась замалчивать эти протесты, их масштаб дал понять размер угрозы и потенциальных рисков в случае его продолжения. В итоге от реформы оказались, а министр общего и профессионального образования Тихонов и его заместитель Асмолов были сняты с должности, чтобы погасить нарастающие волнения. В нулевые протестные выступления студентов тоже случались, но носили скорее единичный характер, были мирными и не очень массовыми. Например, в 2004 году студенты протестовали против поправок в закон «Об образовании». В 2005 году студенты Екатеринбурга протестовали против монетизации льгот, из–за которой сильно возросла стоимость проездного для учащихся. И своего они добились: мэрия пошла на компромисс, согласившись закупать 1 200 бесплатных проездных для нуждающихся студентов, а остальным предоставила скидку. В 2008 году Европейский университет в Санкт-Петербурге был закрыт по требованию пожарной инспекции. Это произошло вскоре после того, как университет принял грант от Европейской комиссии, на который должен был готовить наблюдателей за ходом выборов в России. Студенты смогли организовать масштабную кампанию в защиту своей alma mater и привлечь внимание общественности к проблеме. Ректор так вспоминал про этот случай давления на университет:

«Когда мы получили от противопожарной службы предписание о 52 нарушениях, тогда очень быстро мы смогли понять, в чем не правы. Мы получили грант Евросоюза, предназначенный для того, чтобы помочь партиям освоить технологии наблюдения за выборами. Грант был возвращен, наши проблемы на этом закончились».

В результате университет, вынужденный отказаться от гранта, не закрыли, и студенты смогли вернуться к занятиям. Однако такая агрессия против вуза — явный симптом того, что уже в нулевых власть принялась за давление на высшую школу.

Провластные движения и имитационная самоорганизация

Массовое включение молодежи в политику не могло не остаться без внимания новой власти. Ее, как и старую, не устраивала неподконтрольная ей масса критически настроенных молодых людей с политическими требованиями. Стало понятно, что запрос молодежи на политическое участие нужно брать под контроль, иначе он станет слишком неуправляем и опасен: и так пришлось снимать целого министра, чтобы успокоить возмущенных студентов. Сначала «осваивать молодежь» пошли политические партии. Первыми потенциал молодых поняли коммунисты — в 1999 году был создан Ленинский коммунистический союз молодежи Российской Федерации. В 2000 году — «Молодая гвардия» Единой России, в том же году — «Идущие вместе». Свои молодежные крылья вскоре появились у ЛДПР, «Яблока» и «Справедливой России». С 2001 года проводился Всероссийский студенческий форум.

В 2007 году в России проходили выборы в Государственную думу, а в 2008-м — выборы президента. Одновременно с этим молодежь все больше вовлекалась в политические движения. Отчасти это вместе с примерами падения режимов за рубежом привело к тому, что угроза «цветных революций» стала во властных кругах навязчивой идей. Власти стали закручивать гайки: случай с временным закрытием Европейского университета — яркий тому пример.

Тогда начался настоящий парад молодежных движений, создаваемых Администрацией президента. Они были нужны для борьбы с оппозицией, ее лидерами, правозащитниками, неподконтрольными журналистами и вообще всеми, кто представлял угрозу режиму. Главная цель заключалась в том, чтобы втянуть в них молодых людей, которые иначе могли бы составить “уличную”, то есть протестную, оппозицию, и натравить их на тех, кто в эти провластные движения входить не готов.

В 2005 году было создано движение «Наши», которое позиционировалось вовне как антифашистское, но фактически было призвано сделать молодежь более лояльной власти. «Наши» развивали проекты в самых разных областях — от здорового образа жизни до борьбы с «хамством на дорогах», но со временем стали прочно ассоциироваться с массовкой на проправительственных митингах. Тогда же появилась «Россия молодая», которая строилась именно как студенческое движение, предназначенное для молодых интеллектуалов, не веривших, что можно построить карьеру в «Наших» или «Молодой гвардии». Впрочем, задачи эти молодые “интеллектуалы” решали ничуть не лучшие, чем их коллеги-нашисты: доносили в ректорат о студентах-оппозиционерах взамен на лояльное отношение администрации и разного рода доплаты.

В 2005 году Александр Дугин основал антизападнический Евразийский союз молодежи , призванный сделать более управляемыми националистов и империалистов. В конце 2005 года появилось движение «Местные», которое строилось как объединение политизированных экологов. В 2006 году запустили проект «Гражданская смена», который должен был оттянуть на себя либеральную молодежь и не дать ей присоединиться к оппозиции. С 2007-го существовало фактически военизированное движение «Сталь», целью которого было противостоять уличным акциям протестов, но более агрессивно. Главным «оружием» движения стали барабаны, которыми они пытались заглушать неугодных.

Это время ознаменовалось крупными слетами такой провластной молодежи, организованными, конечно, за бюджетные деньги. Тогда появился флагманский форум «Селигер» и ряд его региональных аналогов: «Балтийский Артек» (Калининградская область), «Машук» (Северо-Кавказский федеральный округ), «Область будущего» (Липецкая область), «СелиАс» (Астраханская область), «СелиСах» (Сахалинская область).

Своеобразным симптомом того, что власть начала вспоминать худшие практики из советского прошлого, стало возвращение студенческих строительных отрядов. В некоторых субъектах они сохранялись на региональном уровне и после роспуска в 1991 году, но возрождение на федеральном уровне произошло параллельно созданию провластных молодежных движений. В 2003 году была создана Общероссийская общественная организация «Российские студенческие отряды» (РСО), которая называет себя правопреемницей советских строительных студотрядов. Не стоит и говорить, что вместе с правами от них была унаследована и лояльность власти, выделяющей ресурсы на их работу и обещающей перспективы карьерного роста на госслужбе.

Все перечисленные движения выступали противовесом оппозиционным молодежным движениям, прежде всего радикалам — таким как «Идущие без Путина», РНЕ и т. п., а особенно НБП и «Обороне», которые были наиболее активны на этой сцене. И нужно сказать, что эта ставка себя оправдала, — по крайней мере, на горизонте нескольких лет.

Упадок прокремлевских «молодёжек»

Востребованность прокремлевских движений сохраняли до начала 2010-х, пока им удавалось убеждать своих хозяев, что у них действительно получается «давить» уличную оппозицию на протестах и оттягивать к себе политизированную молодежь. Чтобы это показать, в крупные города на митинги массово завозили активистов из регионов. Однако иллюзия контроля рухнула после протестов на Болотной площади в 2011 году. Тогда сторонники действующего режима не смогли создать ничего сколь-нибудь значимого по сравнению с этими выступлениями и в условиях первого сильнейшего кризиса власти показали, какими пустышками в действительности являются.

С 2012 года в России начался спад протестных настроений: оппозиция была сильно деморализована. После сильнейшего закручивания законодательных гаек и введения репрессивных законов, по которым активные участники протестов и просто случайные участники митингов стали получать реальные тюремные сроки и большие штрафы, на время исчезла уличная угроза, и бороться провластным активистам стало особенно не с чем.

Это время аполитичности — абсентеизма, когда молодые люди стали избегать участия в политике в пользу других видов общественной работы — например, благотворительности и волонтерства. Та уличная политика, в противовес которой создавались все эти барабанщики-массовики, почти исчезла. А с ней исчезла и необходимость в таких карманных организациях, — тем более что их грязные методы работы с массой провокаций порождали в обществе много негатива. Так как их связь с властью была очевидна, этот негатив все чаще начинал переходить на тех, кто их деятельность оплачивал. В эти годы начинается сильное сокращение финансирования, испарение большей части сторонников, которые поняли, что «тему задвинули», а затем и ликвидация уже ненужных организаций. Вслед за пятилеткой востребованности на политическом поле к молодежным провластным организациям пришел упадок.

В результате в 2012 году «Наши» были распущены, тогда же закрылась и военизированная «Сталь». Взамен было создано движение нового формата, существующее и сегодня — «Сеть» (не путать с осужденными на реальные сроки левыми активистами). Предполагалось, что она станет принципиально иным способом работы с гражданами — площадкой для творческих молодых людей, невзначай прививающей любовь к власти. Такая маскировка и по сути, и по форме выглядит довольно гротескно — на сайте «Сети» вы сразу увидите портреты Путина и проекты, воспевающие действующий режим.

Помимо молодежных отделений политических партий, провластных движений и целой плеяды организаций, объединяющих молодежь и студентов вокруг неполитических тем, но являющихся очевидно прокремлевскими, власть зашла и с другой стороны — начала имитацию институтов участия активной молодежи в политической жизни страны. Тогда появились структуры, якобы объединяющие молодых лидеров и предоставляющие им возможность участвовать в работе государства. Были созданы такие институты, как Общественная молодежная палата при Государственной думе, Молодежная парламентская ассамблея при Совете Федерации, разного рода молодежные палаты, парламенты и правительства на региональном уровне. Большую часть их участников составляют будущие «ценные кадры»: студенты, получающие профильное образование.

Все эти структуры на самом деле были призваны решить ровно одну задачу — дать видимость наличия политических лифтов для молодежи и показать пользу провластной позиции для молодых политических карьеристов: привлечь их к участию в бессмысленной и подконтрольной работе, оттянув от реальной политической деятельности. Повестка их была изначально задумана настолько имитационной и неплодотворной, что даже при желании про это мало что можно написать. Членами таких организаций часто могут стать только кандидаты, выдвинутые федеральными общественными организациями или политическими партиями, что сразу отсекает оппозиционно настроенных молодых людей. Но даже там, где таких формальных барьеров нет, сколь-нибудь открыто «нелояльных» людей все равно не допускают до участия под любыми предлогами. А проекты, которые реализуют эти институты, часто не имеют вообще никакого отношения к политике, окончательно обесценивая саму идею политического участия молодежи через такие структуры. Вместо обсуждения действительно острых тем и проблем своих регионов, они массово занимаются организацией футбольных турниров, поздравлением ветеранов, проведением тестов по истории Отечества и другой подобной «политикой».

Молодежь в современной российской политике

Власть перепробовала множество инструментов, чтобы сделать политизированную молодежь подконтрольной или вовсе не допустить ее самоорганизации и политизации. Но насколько это эффективно сегодня и как выглядит современная молодежь России с точки зрения заинтересованности политикой?

Картину включенности молодежи в политическую жизнь в России дает исследование, проведенное Фондом имени Фридриха Эберта в 2019 году. Это одни из самых свежих данных по этой теме. Да, это довоенные данные, но они отражают как минимум те тенденции и уровень политической вовлеченности молодежи, которые сохранялись до последнего времени и стали результатом целенаправленной работы власти на протяжении нескольких десятилетий.

Они подтверждают картину, которая давно стала привычной для РФ: в целом молодежь не интересуется политическими вопросами. 57% молодых людей сообщили, что политика им в целом неинтересна, а интересуются ей только 19% респондентов. Это выше, чем у взрослых — там интерес на уровне 10–12%, но все же крайне мало. Заинтересованность среди молодежи меняется в зависимости от возраста, но несущественно.

Низкая заинтересованность политикой и, как следствие, низкий уровень осведомленности и знаний в этой области приводят к тому, что у молодых людей формируются взгляды, которые точно не отнесешь ко взглядам, соответствующим развитому гражданскому обществу демократической страны. Так, согласно той же социологии, значительная часть молодых людей считает необходимым наличие «сильного лидера», который действует ради общего блага, и «сильной партии, отстаивающей интересы простых людей» — что, казалось бы, принято приписывать людям в возрасте.

При этом молодые люди в России все же осознают, как мало у них возможностей участвовать в жизни общества: популярными оказались ответы «молодежь должна иметь больше возможностей заявить свой голос в политике» и «политикам не важно мнение молодежи». Это понимание своей беспомощности только усиливает абсентеизм и отстраненность от политики. Даже при, казалось бы, очевидном выборе между диктатурой или демократией есть огромный процент равнодушных — до 38% опрошенных затруднились с ответами на вопросы по этой теме.

Развитие политической грамотности и ответственности нового поколения тем более важно, что в ближайшие годы в политически активный возраст войдет относительно много молодых людей. Это те, кто родился в сравнительно благополучные нулевые и в начале десятых, когда наблюдался рост рождаемости. Участие молодежи в политике в ближайшее десятилетие будет больше, чем мы привыкли видеть после демографической ямы девяностых. Именно от представителей этого многочисленного поколения во многом и зависит путь развития России на ближайшие десятилетия. То, насколько они будут вовлечены в политическую жизнь и сколько среди них будет лидеров, готовых взять на себя ответственность за будущее страны, определит, смогут ли они вернуть Россию в русло развития, а не войны и деградации.

Здесь стоит отметить, что жестокий репрессивный аппарат, развернутый властями — в особенности, в последние годы и месяцы — стоит винить этом если не в первую, то в одну из первых очередей. Да, сейчас любое сколь-нибудь крупное объединение вызывает пристальное внимание власти, и внимание далеко не доброжелательное. Однако время изменятся — и, судя по самоубийственным действиям режима, изменятся довольно скоро. Если студенчество не будет к этому никак готовым, вероятно, оно не сможет сыграть никакой значимой роли в будущем страны — то есть наиболее активные, прогрессивные и образованные люди, как это часто бывало в нашей истории, будут оттеснены от принятия решений. Этого не должно случиться, поэтому так важна студенческая самоорганизация — важен опыт совместного целеполагания и действия, который пригодится в критический момент, когда откроются окна возможностей на фоне ослабления нынешней власти. О том, как может объединяться, действовать и развиваться студенчество в России после Путина я и хочу поговорить в своем следующем материале.